Парикмахер и фронтовик Роман Нухимович Дегтяр в сквере своей Победы.
БИРОБИДЖАН, 24 января, «Город на Бире» — Сколько раз вхожу в холл центральной биробиджанской парикмахерской, что на улице имени Горького – великого нашего пролетарского писателя, столько раз читаю это стихотворение Анатолия Кобенкова... Всё в нашем мире меняется. Вот и парикмахерская давным-давно уже не государственная, а частная. Говорят, недавно её акции выставили на продажу. Но всё же есть в этой парикмахерской то, что выгодно отличает её от других предприятий с историей. Сколько их – комбинатов бытового обслуживания, кафе и ресторанов – сгинуло, сменило адреса и названия. А она всё та же «Центральная», всё там же, на своём месте, напротив сквера Победы...
У меня рубли шуршат в кармане,
У меня в мясном отделе – блат...
Жаль, что не живёт в Биробиджане
Парикмахер Мойша Марберблад.
Перед маем, перед Новым годом,
За день до седьмого ноября
На глазах у честного народа
Ангела он делал из меня...
СПРОСИТЕ кого-нибудь, почему почётное имя Победы дали именно этому скверу. Сомневаюсь, что кто-то внятно ответит. У меня на этот счёт есть своя версия. Те, кто уходил на фронт из Биробиджана, не могли пройти мимо. Мало того что через этот сквер идёт дорога к железнодорожному вокзалу, так ещё и именно здесь стригли наголо будущих солдат, от многих из которых потом остались только имена на плитах у обелиска... Не прямо в парке стригли, конечно. Парикмахерская тогда размещалась в деревянном бараке, он стоял аккурат напротив нынешней, примерно там, где сейчас Аллея героев.
Молодой парикмахер Роман Нухимович Дегтяр тоже ушёл на фронт из старой парикмахерской, где предварительно, конечно же, был подстрижен кем-то из коллег. Его историю я не раз упоминал в своих очерках и однажды даже в стихах.
Вот, к примеру, парикмахер Ромка –
Рыжий, как закат, как щепка, тонкий –
Один раз собрал на фронт котомку,
А с войны пришло две похоронки.
Отрыдали, дважды хоронили…
Он не знал и появился в доме.
Побывал на собственной могиле.
Стариком в Израиле схоронен.
Через много лет после войны Роман Нухимович действительно побывал на собственной могиле.
В разгар военных действий 26 пехотинцев готовились к атаке. 25 погибли от прямого попадания артиллерийского снаряда. И только биробиджанского парикмахера выбросило изо рва взрывной волной. Его подобрали санитары. А у похоронной команды, видимо, дел было невпроворот – не стали пересчитывать тела, сравнивать документы. На братской могиле указали фамилии всего взвода. И похоронки, конечно же, разослали. Все 26. Чин по чину.
А чуть позже Дегтяр попал во фронтовой госпиталь со слепым осколочным ранением живота. Земляк из Биробиджана заметил его там в палате для агонизирующих и, комиссованный из армии, рассказал дома, что видел рыжего парикмахера Ромку в палате, откуда выносят только вперёд ногами. Ромку в очередной раз оплакали и помянули. Откуда было знать фронтовику, что парикмахер Дегтяр не только не умер за ночь, но ещё и каши на завтрак попросил?! Врачи поняли, что поторопились с выводами и прооперировали раненого пехотинца.
Сам Дегтяр о своей двойной «смерти» даже не подозревал. Довоевал как положено, вернулся в Биробиджан и снова пошёл работать в парикмахерскую – сначала в деревянный барак, а после и на Горького.
Когда-то очень давно я написал об этом в газете «Биробиджанер штерн», но удивительная история рыжего парикмахера долго оставалась малоизвестной. Газета в те годы печаталась исключительно на идише, и её в нашем городе мало кто читал.
В УВАЖАЕМОЙ горожанами центральной парикмахерской в лучшие времена подстригались до трёхсот человек в день. Мастера работали в две смены: с девяти утра до 14:30 и с 15 до 21 часа. В выходные там стояли очереди, иногда длиннее, чем за докторской колбасой. Во-первых, торговать колбасой быстрее и проще, чем постричь человека. Во-вторых, тунеядцев в стране не жаловали, и рабочий люд, особенно во времена Андропова, не мог себе позволить стричься по будням. В парикмахерскую в любой момент могли нагрянуть сотрудники ОБХСС – отдела борьбы с хищениями социалистической собственности, и проверить, кто там находится в рабочее время.
Помню, на стрижку мама давала мне 20 копеек, иногда 24. Подстричься под чёлку стоило 18 копеек. Бокс или полубокс – 24, молодёжная стрижка стоила 46 копеек или даже дороже. Самый экономный вариант – «ноль». Это значит наголо. Так, как стригут перед уходом в армию. Это в девяностые лысые черепа стали признаком принадлежности к крутым пацанам, а в шестидесятые и семидесятые годы в моде были причёски «под Битлов»: длинный волос, до плеч. Расставались с такой роскошью без особой охоты, некоторые новобранцы выпендривались перед женщинами-парикмахерами – и тогда в машинку вставлялся нож, именуемый «тупой тройкой». Стричься им пижону в кресле было болезненно, но и уйти он уже не мог: военком не поймёт, и улица тоже.
СТАРЫХ МАСТЕРОВ в городе знали, считай, все. Упомянутый уже Роман Дегтяр, Давид Азерлян, Мойша Гомберг, Леонид Вахненко... Мы, пацаны, называли их дядями: дядя Миша, дядя Лёня... всех я уже и не помню. Конечно, эта парикмахерская была не собирательным образом социалистического предприятия, а заслуженным подразделением городского комбината бытового обслуживания, со своим характером, привычками и даже шутками. Там, например, молодые женщины могли аккуратно и умышленно оставить красивый след губной помады на халате, а то и на шее своего коллеги. Что было потом, можно только себе представить. Но, говорят, до разводов не доходило.
Если кто-то помнит ещё, мужчин после стрижки брызгали одеколоном, находились и те, кто просил брызнуть не на голову, а в рот. Среди любителей выпить настоящий «Шипр» считался алкогольным деликатесом. Если у кого-то из мастеров случался избыток парфюмерии, одеколон благополучно реализовывался из подсобного помещения. Выручки хватало, чтобы потом выпить приличной водки. К слову сказать, она в те годы вся была приличная.
Сидя в кресле, посетители парикмахерской слушали последние биробиджанские анекдоты и разговорную еврейскую речь. Если было понятно, что идиша клиент не знает, ему тщательно мыли не только голову, но и кости.
Примерно до 1988 года в парикмахерской можно было побриться. Многие из вас сейчас даже не представляют удовольствие от бритья в парикмахерской. Сначала на лицо кладут горячее полотенце – это своеобразный компресс перед бритьем. Потом кисточкой наносят пену, а после тщательно сбривают волосы опасной бритвой. И при этом ни одной царапины! Потом снова компресс и... облако одеколона. Ты выходишь на улицу с новым лицом. За всё удовольствие – 98 копеек. Те, кто имел хороший заработок, радовали себя такой процедурой десятки лет подряд и давно разучились бриться самостоятельно.
Бритьё в общественных парикмахерских запретили вместе с началом кампании против СПИДа. Тогда многие думали, пройдёт. Мало ли кампаний пережил советский человек. Некоторое время избранных клиентов тайком брили в комнате, предназначенной для мытья голов. Не прошло.
Я САМ давно не стригусь в центральной парикмахерской, но рад, что она есть. Без восторга и даже с грустью я уже когда-то узнал о закрытии ресторана «Биробиджан», о том, что центральный гастроном уже не центральный... У каждого помещения в этом городе своя неповторимая история, с которой связаны сотни событий в жизни биробиджанцев. Из центральной парикмахерской отправляли и на войну, и в ЗАГС, и на вручение государственных наград... Знайте это и помните. Здания достойны той же любви, что и самые близкие люди.
Александр ДРАБКИН