Газета «Ди Вох» о самом известном в Биробиджане учителе химии.
БИРОБИДЖАН, 22 апреля, «Город на Бире» – Кто из нас хотя бы раз в жизни не жалел о том, что недостаточно хорошо учился в школе? Причины у каждого свои, но учителей ругают часто: дескать, не привили любовь к предмету. Я всегда возражал: «Как можно научить любви?! Всему научить можно, а любви – нет». Но теперь, когда познакомился с Григорием Николаевичем Гладышевым, я впервые осознал, что любви к предмету – даже такому специфическому, как химия, – научить можно. Был бы учитель таким, как этот. Всех его официальных регалий перечислять не стану, потому как давно понял: почётное звание «Заслуженный...» не всегда означает «заслуживший». Сейчас я постараюсь вас убедить, что Гладышев своё звание заслуженного учителя России бесспорно заслужил. Если кто-то хочет поспорить – пожалуйста.
МНОГО ЛЕТ он учит детей химии не так, как это делают все остальные. По какой схеме обычно работают учителя? Пришёл, спросил, объяснил. Или наоборот: объяснил новую тему, а после спросил. Будучи ещё молодым педагогом, Гладышев заметил некую неустойчивость, бесперспективность школьной методики. Она значительно разнится с тем, что ожидает выпускников школы в вузах. Там всё по-другому: сначала студентам читают лекции, потом проводят семинары и лишь после этого принимают зачёты или экзамены. Подумав, Григорий Николаевич решил перейти именно на вузовскую систему обучения.
Он разработал курс лекций для выпускников (тогда это были учащиеся 10-х классов), подготовил вопросы к семинарам и в 1985/86 учебном году предпринял первую попытку работать по новой для школы системе. На его счастье – и на счастье всей 11-й школы, наверное, – в тот год выпускался лучший 10-й класс за всю историю учебного заведения. Вначале он честно рассказал детям, почему он намерен учить их именно так и чем воздастся такая работа в перспективе. На его удивление школьники откликнулись, и всё стало получаться с первых уроков.
Естественно, в каждом классе – а их нет двух одинаковых – работа шла по-разному. Но, так или иначе, с 1986 года методика Гладышева реализуется в десятых и одиннадцатых классах.
В ВОСЬМЫХ И ДЕВЯТЫХ Гладышев учит детей химии по системе народного учителя Виктора Фёдоровича Шаталова. По ней школьникам вначале предлагается написать на листках бумаги конспект предыдущего урока по памяти либо ответить на вопросы, охватывающие материал прошлого урока. После этого преподаватель открывает доску с заранее написанным конспектом и начинает объяснять новый материал. В конце урока предусмотрено время на уточнения и дополнения – это если кто-то не понял тему.
Обычно учитель ничего не пишет на доске во время урока – значит, не отворачивается от ребят, не даёт им шанса отвлекаться на посторонние занятия.
Шаталов был учителем универсальным и мог вести любой предмет, кроме, разве что, музыки. Он однажды приезжал в Биробиджан и читал лекции учителям области в здании, где когда-то был Обком КПСС, а сейчас – суд. Услышать его мог каждый, имевший уши, другое дело, не каждый внял сказанному и уж тем более не всякий применил опыт Шаталова в собственной практике.
Лекционная система в первую очередь лишает спокойствия любителей отмолчаться на уроках. На семинарах отвечать приходится всему классу – если не устно, то письменно. Пропустить семинар можно, но его придётся отработать. Да, условия жёсткие, но ученики Гладышева, если можно так выразиться, вынуждены понимать и знать его предмет. А любовь?.. Понятное дело, что любовь к химии далеко не всегда приходит вместе со знаниями.
В советской школе требования были ко всем одинаковые. В почёте была и математика, и литература, и даже забытые ныне труды. При поступлении в вуз главную роль играл школьный аттестат, где комиссия оценивала каждую строчку. Сегодня почти всё зависит от выбранной специальности. Не собираешься поступать в политехнический – можешь не вникать в физику, а любители точных наук, напротив, вполне могут не интересоваться литературой и историей. Так нужно ли сейчас учить всех одинаково?
Раньше Григорий Николаевич внимательно отбирал способных учеников и уделял им больше внимания, чем остальным. Они посещали факультативы, и результат работы, конечно, был очевиден. Гладышев старался, чтобы его выпускники поступали на химические факультеты или в медицинские университеты, где химия была и остаётся предметом обязательным. Потом он заметил, что некоторые из тех, кто таки получил профильное образование, так и не сумели реализовать себя в профессии. И если сначала он хвалил себя за «продвинутость», то после понял, что переусердствовал. Что не все, в кого он вкладывал силы и душу, нашли своё место в жизни. Так закончилась его профориентационная деятельность. Этот период совпал со временем, когда предметных факультативов в российских школах не осталось.
Нам тайны нераскрытые раскрыть пора –
Лежат без пользы тайны, как в копилке.
Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра –
На волю пустим джинна из бутылки!
«Марш студентов-физиков», 1964 г.
НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО, он старается, как и раньше, давать ученикам больше знаний, чем среднестатистический учитель. Нравится это далеко не всем. Лет пятнадцать тому назад на него «накатали телегу» в комитет образования. Суть заявления свелась к утверждению, будто Гладышев насаждает свою химическую школу. В школе и сегодня есть учителя, которые считают, что Григорий Николаевич уж слишком превозносит свой предмет.
– Это неправда, – говорит учитель в ответ на претензии. – На своих уроках я, наоборот, часто подчеркиваю необходимость и важность познаний в области математики, физики, биологии...
В разговоре Гладышев делится со мной некоторыми безрадостными наблюдениями:
– Современные дети совсем не романтики. Настало время прагматиков, суперреалистов, очень расчётливых людей. О высоких целях они думают меньше всего. Например, химия нужна для поступления в медицинский институт. Учиться там семь лет, много сложнейших предметов. Трудно. Они бегут от трудностей, как чёрт от ладана. Врач несёт ответственность за жизнь и здоровье пациента, а они боятся этого. Причём многие понимают, что выполнять ответственную работу придётся за низкую зарплату. Так зачем сегодня в школе напрягаться, изучая химию? Из моего первого выпуска – 1979 года – в медицинский институт поступило четыре человека плюс ещё двое из параллельного класса. Сейчас хорошо, если хоть один человек в год из школы пытается поступить в мединститут. Химию перестали сдавать, когда появился ЕГЭ. Поначалу сдавали два-три человека, в последнем выпуске не было ни одного. Сильные дети есть, но никто из них не хочет связывать свою жизнь с медициной, химической или пищевой промышленностью.
ГРИГОРИЙ НИКОЛАЕВИЧ – в шутку, конечно – называет себя государством в государстве, имея в виду факт, что никто его работой в школе не интересуется. В учительскую он заходит только для того, например, чтобы поменять журнал. Его государство – это кабинет химии. Со столами, оборудованными для производства опытов, с таблицей Менделеева и портретами учёных на стенах, с вытяжным шкафом и маленькой лабораторией, где каждая склянка имеет своё место и значение в учебном процессе. Здесь всё происходит по его методикам, законам и правилам. И ему неважно, как к этому относятся другие учителя, дети и их родители.
– К сожалению, – констатирует Григорий Николаевич, – за пределами этого государства мой опыт никому не нужен. Ни коллегам, ни руководству школы и комитета образования. Сейчас учитель сам должен обобщать свой опыт. А поскольку я человек гордый, сам заниматься этим не могу. Хотите узнать о том, что и как я делаю, – приходите, покажу, поделюсь всем, что знаю и умею. Смотрите, пишите на видеокамеры и диктофоны. Увы, не нужно это никому. Родители без претензий. Если дети учатся плохо, так это у них по всем предметам, и лекционная система тут ни при чём. Если дети успевают хорошо, жаловаться тем более не на что. Между родителями и детьми старше восьмого класса зачастую вообще «берлинская стена»: они общаются, только когда садятся за стол обедать или ужинать. Учителей в семьи вообще уже давно не пускают. Табу...
ИНТЕРЕСНО, как бы я успевал по химии, будь у меня такой учитель? Сейчас я даже сам себе на этот вопрос не отвечу. Всё нужно успевать вовремя. И не все задачи, которые Григорий Николаевич Гладышев пытается решать в своём кабинете, следует относить к химическим. Некоторые из них – без преувеличения задачи государственной важности. А что касается любви... Если современный подросток желает узнать о предмете хоть что-то, что лежит за рамками школьной программы, это уже любовь. Если он готов сдавать по химии экзамен – это не просто любовь, это серьёзные отношения на государственном уровне.
Александр Драбкин