Такой вывод делает журналист «Ди Вох», изучая историю трагедии молодой семьи.
БИРОБИДЖАН, «Город на Бире»,30 октября – СПЕШИЛИ на автобусные остановки простые граждане, за «непростыми» подъезжали служебные автомобили, каждый мысленно составлял перечень важных дел на день. Кто-то особенно ответственный продумывал план очередных сверхважных мероприятий «по спасению детей» сразу на неделю, а то и на пять лет. Небо не упало на землю, и планета не замедлила бег – время остановилось только для четырехмесячного Паши, а для его двухгодовалого брата Даньки начался отсчёт нового периода детства.
Утром 13 октября 2015 года в дежурную часть поступил звонок: в комнате № 9 семейного общежития на улице Косникова в Биробиджане обнаружен труп ребёнка. Причина смерти, по заключению судебных медиков-экспертов, – болевой шок и внутреннее кровотечение вследствие разрыва внутренних органов, причиненного сильным ударом в область грудной клетки и живота. Отец мальчика дал признательные показания...
В ОБЩЕЖИТИЕ меня привело желание узнать предысторию трагедии и понять причины случившегося. Первый вывод: семья из девятой комнаты была беспокойной.
Порядок в здании обеспечивает частное охранное предприятие «Добрыня». В рапорте от третьего августа есть запись: «... в комнате № 9 произошла драка, женщина была в нетрезвом состоянии». Для Светланы БАБУШКИНОЙ это было первое круглосуточное дежурство в общежитии.
– Ночью, в один час пятнадцать минут, по просьбе жильцов второго этажа я вызывала группу быстрого реагирования нашего предприятия и наряд полиции. В комнате № 9, где проживала молодая семья с двумя малолетними детьми, был скандал. Женщина бросалась с ножом на своего мужа. Что послужило причиной скандала между Сашей и Оксаной, я не знаю.
Не думаю, что кто-то выяснял, обороной или нападением была эта выходка Оксаны. Охранники говорят, что не видели, чтобы после ночного инцидента семью посещали участковый, педагоги, патронажная медсестра, педиатр, кто-то из органов опеки или общественных организаций.
СОСЕДИ знают многое из того, что происходило за дверьми девятой комнаты. От разговора они не уходили, но фамилий называть не стали. Не то чтобы боятся, просто тема малоприятная.
Вот, например, 37-летняя ОЛЬГА рассказала, что Оксана с двенадцати лет сирота, числится в профучилище, но сейчас в академическом отпуске по уходу за ребёнком. Отец вроде как сидит, где мать – непонятно. Младший брат содержится в валдгеймском интернате. Говорит, Оксана сама виновата в трагедии, а с мужем ей крайне повезло:
– Старшему ребёнку месяца три было, когда Саша ушёл в армию. А когда он демобилизовался, забрал из роддома Оксану с младшим ребёнком. Пашу он считал родным. Он и варил, и купал, и бельё стирал. Хотя что сейчас говорить?! Оксана на работу устроилась и часто возвращалась поздно, иногда выпившая. Саша терпел, а в августе забрал Даньку и уехал к своей матери в Хабаровск. Оксана продолжала работать, но Пашу некуда было пристроить. Стала его носить к своей тетке-опекунше. Оксана говорила, что платила опекунше семь тысяч за присмотр малого. Потом тётка запила, и за Пашей смотрели соседи. Саша возвратился с Данькой в сентябре. Уж лучше б они остались в Хабаровске!.. Что было истинной причиной скандалов, мне неизвестно. В воскресенье, 11 октября, она хотела куда-то уйти, а Саша её не пустил. Она ему всю шею разодрала ногтями, переживала – два ногтя сломала. Всё шипела: «Я его ненавижу!» И всё равно удрала. Он ей звонил, уговаривал вернуться домой. 12 октября куда-то ездил. Возвратился – было заметно, что нервничает, сказал, что нашёл Оксану с какими-то подругами, а домой забрать не смог. Утром 13 октября вышел из комнаты с заплаканными глазами, осунувшийся и сказал, что Паша мёртв, а он – причина смерти малыша. Сам позвонил в полицию, в скорую помощь, Оксане.
У Ольги была мысль сообщить о странной семье в соответствующие инстанции, но, говорит, не успела:
– Я Сашу уговаривала забрать Даньку и вернуться к матери, а он всё переживал, что о нём подумают плохо, если Даньку увезти, а Пашу передать в органы опеки. Я говорила, что если Саша снова уедет с Данькой, то сама позвоню в опеку о Паше, а до того момента, как заберут, за ним присмотрю. Полагала, что Паша не нужен был родственникам Саши, а Даньку родная бабушка не оставит.
К ДЕТСКОМУ ХИРУРГУ для прохождения первой и последней в жизни медицинской комиссии Пашу возила соседка Оксаны из четвертой комнаты. В карточке доктор сделал запись, что ребёнок здоров. Он знал, что малыша на приём принес посторонний человек, но не стал выяснять почему. А мог бы оставить девушку с ребёнком в кабинете и вызвать представителей социальных служб. И может быть, Пашка остался бы жив.
НА ДВЕРИ с номером девять – отметина от пинка. Это, оказывается, в прошлом году, летом, Оксана оставила Даньку у соседки Зины, сказала, что ненадолго, но пришла поздно, выпившая, забрала сына, закрылась изнутри и уснула. Когда мальчонка плакать начал, соседи пытались достучаться до Оксаны, но та проснулась только после того, как муж Зины выбил дверь ногой. Почему этот сюжет не попал в поле зрения охранников и не стал известен ни коменданту общежития, ни педагогам профучилища, ни органам, призванным защищать материнство и детство?..
ТАМАРЕ 22 года и она тоже выросла без родителей. В какой-то период девушки нашли общий язык. Оксана по-соседски забегала перехватить что-нибудь по мелочи: то лук, то морковь. Плакала часто.
– Ей очень сложно было, когда Саша в армии был, – вспоминает Тома. – Когда вернулся, она решила выйти
на работу, а Саша не изъявлял большого желания работать. Я сначала удивлялась, а потом подумала, что лучше Саши она не смогла бы присмотреть за детьми. Денег им, конечно, не хватало. Зарплата у Оксаны была небольшая плюс паёк как сироте, доплата к пайку и пособие на Пашу до полутора лет. Материнский капитал они так никуда и не вложили, а сейчас и Даньке он не достанется.
Привлечь внимание органов опеки к проблемной подруге Тамара постеснялась. А сейчас, говорит, извлекла страшный урок из ситуации:
– Думала, что стыдный это поступок, когда ты вмешиваешься в чужую жизнь или по твоему обращению кого-то могут лишить прав на детей, а сейчас страшно осознавать, что упустила шанс спасти их всех.
Ещё одной соседке-ровеснице ИРИНЕ и в голову не приходило сообщить о проблеме властям:
– Я сама с шести лет воспитывалась в детском доме в Бире, знаю, что такое жить без родителей. Про ссоры между Оксаной и Сашей мы все знали, но это их личное дело. В какой семье не ссорятся? Поссорятся – помирятся, дело-то семейное, житейское...
ДО ОКОНЧАНИЯ УЧЁБЫ Оксана должна находиться под опекой государства или лиц, взявших на себя эти функции. Если социальная и общественная работа по изучению психологических проблем конкретных людей, установлению причин этих проблем и оказанию помощи в их преодолении действительно адресная и квалифицированная, как это у нас провозглашается, то как тогда получилось, что девушка-сирота, мать двух малолетних детей, одновременно училась и работала, чтобы содержать семью? Вопросов вообще много.
Так ли эффективна отечественная система социальной адаптации детдомовцев, как её представляют в отчётах? Откуда берётся ложное чувство стыда за правильный в общем-то поступок? Почему семейное насилие в разных его формах кокетливо облекается в формулировку «дело житейское». Как взрослый адекватный мужчина становится способен сорвать гнев и раздражение на беспомощном существе?
Трагедию, на мой взгляд, можно было предотвратить. И хрупкий, призрачный детский мирок Паши и Даньки обрёл бы вполне реальные очертания счастья. Особенно, если бы их судьбы вписались в областную «Стратегию действий в интересах детей на 2013 – 2017 годы», которая «ставит главной целью определение основных направлений и задач политики по соблюдению прав, свобод и законных интересов детей, ключевых механизмов её реализации, базирующихся на общепризнанных принципах и нормах международного права, федерального и областного законодательства». Но не вписались... Эти мальчишки не были «несовершеннолетними безнадзорными», и «социально-педагогическая реабилитация» им была не нужна. Они находились в опасности каждую минуту своей жизни, но «добродетели» взрослых стратегий на них не распространились.
Елена КРИВОШЕЕВА