15 февраля – День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества. Об одном таком воине-интернационалисте Евгении Кишкунове пишет газета «Ди Вох»
БИРОБИДЖАН, 15 февраля, «Город на Бире» – Майор в отставке Евгений КИШКУНОВ не был кадровым военным и о ратных подвигах не помышлял. Он служил в областной милиции, профессия у него, в сравнении с коллегами – волками сыскного ремесла, была довольно мирная: специалист по средствам связи. Но в своё время такие спецы оказались очень востребованы в мятежном Афганистане. Дважды его снаряжали в командировку «за речку» – и дважды по разным причинам её откладывали. В третий раз о предстоящей командировке в ДРА Евгению Михайловичу сообщили в декабре 1984 года, незадолго до Нового года. И через несколько месяцев, после серьезной подготовки на базе в Ташкенте, он впервые ступил на раскалённые пески небольшой афганской провинции Лагман.
АФГАНИСТАН неприветливо встречал пришельцев с севера. Парни из республик со схожим климатом чувствовали себя ещё сносно, но для европейцев тамошняя жара была адова: днём до 50 градусов, ночью чуть ниже, но тоже не волжская прохлада. Если приходилось куда-то выезжать на бронетехнике, садились исключительно на броню и, конечно, с подстилкой – иначе прижаришься. Внутри было как в духовке.
Хорошей проточной воды нет. Хлебнёшь из арыка – моментально сляжешь с гепатитом или тифом. В группе почти все переболели чем-нибудь экзотическим. Выручали в этом плане только колодцы, что были на территории базы. Там вода более-менее приличная.
Электричества не было, а значит, и продуктов впрок не закупишь. Чуть замешкался – можешь смело выбрасывать снедь на помойку. Поэтому в корпусе царила полная демократия. И зелёный лейтенант, и седой полковник на равных несли дежурство по кухне. Варили или на саксауловых дровах – их покупали на развес, и стоили они довольно дорого, или на печках-керосинках, в керосине недостатка не было.
СЛУЖИЛ Евгений Кишкунов в советническом корпусе со своими коллегами – сотрудниками милиции. Афганские органы правопорядка – царандой (местная милиция) – только начинали формироваться, и каждый из приезжих советских специалистов помогал наладить службу на вверенном ему участке. Один организовывал дорожное движение, другой натаскивал местных оперов, третий занимался зинданами (местными тюрьмами), четвёртый делал ещё что-то. И дополнительной работы было много: выезжали в рейды, проверяли блокпосты, сопровождали грузы. Взаимодействовали с нашими чекистами, гэрэушниками, партийными и комсомольскими работниками.
– Моя главная задача была пять раз в день «прокукарекать», – рассмеялся Евгений Михайлович на мой вопрос. – Пять раз в день я выходил на связь и докладывал начальству, как у нас и что. Ну и, соответственно, принимал информацию. Где-то обстреляли колонну, там прошёл караван с оружием, здесь заметили большой вооруженный отряд... Я же обеспечивал секретность связи, чтобы никто не мог наши разговоры прослушать.
ЗА РЕЧКОЙ Евгений Кишкунов провёл два года. Из них только последние несколько месяцев относительно спокойно, в основном, говорит, жили как на пороховой бочке. Советнический аппарат дислоцировался на территории, огороженной пятиметровым забором. По всему периметру стояли огневые точки с бойцами. С одной стороны базу прикрывали афганские милиционеры. Все подходы были плотно заминированы. И тем не менее каждый день их то обстреливали из автоматов, то закидывали гранатами.
– Ночью пацаны 13-14 лет по дну сухого арыка подползут да и закинут за забор парочку гранат. У нас даже окна были обтянуты специальной сеткой, чтоб гранаты отскакивали и внутрь не попадали. Днём из автоматов поливали. Помню, как-то от жары разрушилась изоляция на антенных проводах, пропала связь. Я залез на крышу, ремонтирую. Слышу автоматные очереди – а они так часто грохочут, что и внимание на них уже не обращаешь. Только глядь: то тут глины кусок отлетел, то здесь что-то зашуршало. Думал, ящерицы расшалились. И тут прямо над головой, буквально в нескольких сантиметрах, пуля пробивает антенну. Ах вот, оказывается, в кого стреляют! Тут уж я с крыши кубарем скатился, – разоткровенничался мой собеседник. – Ещё бывало в машине едешь, а бронежилет на спинку сиденья повесишь. Носить их было совершено невозможно! Семнадцать «кэгэ» да в такую жару! Слышишь: автоматная очередь, вроде далёкая. А приезжаешь – машина в нескольких местах пробита пулями.
Тематическое мероприятие в областном архиве, декабрь 2016 года. «Афганский» фотоальбом Евгения Михайловича Кишкунова новое поколение защитников Отечества явно заинтересовал.
С оружием в тех командировках не только бойцы, но и советники не расставались никогда. Если случалось попасть в засаду, оборону занимали все. И Кишкунов тоже бил по душманам из автоматов наравне со всеми, но сколь результативны были его выстрелы, никогда не проверял.
МИРНЫЙ афганский народ к русским был настроен достаточно благодушно. Сначала, конечно, воспринимали братскую помощь настороженно, чурались. Стоило, скажем, афганской женщине увидеть чужака, так она сразу паранджу на лицо натянет и садится на дорогу – с места не сдвинется, пока человек мимо не пройдет. А потом освоились и уже так от наших не шарахались. Встречали со всем восточным радушием: цветы на улице дарили, предлагали помощь и разные национальные угощения.
Если было нужно, обращались к нашим за подмогой. Сколько раз к Кишкунову бросались женщины с мольбой: «Мушавер! Бача, таби, малери!» Не надо знать премудрости восточного языка, чтобы понять смысл сказанного: «Советник! Парень, таблетки, малярия!» И наши охотно снабжали заболевших необходимыми медикаментами. Позже, когда из Союза стали приезжать артисты, афганцы с удовольствием ходили на представления и концерты. Появились у них и свои комсомольцы, и свои пионеры. Очень понравилось нашим военным, что афганцы никогда не бросают сирот и обездоленных на произвол судьбы. Если ребёнок рано лишился родителей, о нём заботится весь род. Глумиться над юродивыми и калечными тоже никто не посмеет – большой грех. Всем находят дело по силам и способностям. Надо сказать, что афганцы – народ очень работящий и свободолюбивый. И может быть очень-очень воинственным.
– В царандое был женский батальон, – вспоминает Евгений Кишкунов. – Служат девчата 15-20 лет. Проходят, скажем, учебные стрельбы. Тут же дети играют, варится какая-то еда, кто-то рукодельничает. Но стоит завязаться бою – и они становятся гораздо более жёсткими и отважными, чем многие мужчины. Парнишки тоже с малых лет привыкли держать оружие в руках. Помню, на одном из блокпостов несли дежурство семь мальчишек 13-14 лет. Один, видимо, оказался засланным. Утром шестерых нашли мертвыми, зверски их замучили.
Душманы тоже были разные. Кто-то был из непримиримых. С другими можно было договориться. Третьи воевали только промеж собой – делили земли.
Фотографий батальных сцен Евгений Михайлович из-за речки не привёз. Сотрудники КГБ сразу предупредили обладателей фотоаппаратов: узнаем, что фотографировали бои, раненых или убитых – огребёте по полной программе. Зато сцен из мирной афганской жизни мой собеседник наснимал вдосталь. Когда садился за печать, заводил небольшой дизель-генератор и к нему подключал аппаратуру. А вот фотобумагу и различные химикаты он нашёл среди гуманитарной помощи из Союза.
В 1987 году с оппозицией удалось достичь соглашения о перемирии, стрельба стала затихать. А через несколько месяцев и командировка Евгения Михайловича подошла к концу. Он вернулся домой с медалью «За боевые заслуги» и афганскими наградами на груди и почти сразу слёг в госпиталь. Благо, подцепил всего лишь малярию, а не какую-нибудь чуму бубонную. К слову, многих из тех, кого везли в Союз скорбным грузом 200, сразила вовсе не вражья пуля, а экзотическая местная болезнь или собственная неосторожность. Из 48 советников, с коими довелось служить Кишкунову, ни один не улетел домой «Чёрным тюльпаном». А их батальон за два года недосчитался семнадцати бойцов.
Вопросом, нужно ли было вводить советские войска в Афганистан, майор в отставке не задается.
– Знаешь, – говорит он, – я до сих пор поддерживаю связь со многими своими друзьями по Афгану. Некоторые позже побывали в местах нашей службы. Как тепло сейчас местные встречают наших! Ведь мы им много чего там построили и создали. И школы, и больницы, и мосты, и дороги, и водой их обеспечили, и сельское хозяйство подняли. А что сделали хорошего для местных те же американцы?! Мы принесли на эту землю мир. И раз теперь там так тепло наших встречают, значит, это было действительно нужно.
Евгений СТЕПАНОВ
Почтить память земляков, погибших за пределами Отечества, можно, присоединившись к акции, которую проводит региональное отделение Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство».
15 февраля приходите на Старую площадь в Биробиджане к 14:30. Здесь пройдёт возложение цветов к памятнику воинам-интернационалистам, а после колонна ветеранов пройдёт по улицам города до сквера Победы.